ЕДИНОЕ
ЕДИНОЕ
принадлежащее не одному, а многим предметам. Е. получает свое выражение в теории, причем исключительно постольку, поскольку она имеет дело с понятиями и законами.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
Единое
центральное понятие неоплатонизма, трансцендентное безличное первоначало, превышающее все сущее и все мыслимое. Впервые употребляется у Платона, развито Плотином.
ЕДИНОЕ
- у Парменида и в неоплатонизме высший первоисток бытия, абсолют, ничем не определяемый и непостижимый разумом человека. Единое превыше блага, мысли, жизни, совершенства, красоты, в нем нет никакой внутренней расчлененности, какой-либо направленности вовне, личностных черт; всякое бытие порождается в конечном счете из Единого путем эманации. В неоплатонизме Единое - божественно лишь в смысле неотмирности, но никакими чертами творящего Бога-Личности оно не обладает. Единое - это не Единый Бог библейской веры.
Источник: Краткий религиозно-философский словарь
ЕДИНОЕ
греч. en) - 1) сплошное, нераздельное на части, непрерывное; 2) Парменидово бытие, божественное первоначало, непостижимый абсолют. В противоположность понятию "единство" (греч. menas), в Е. не мыслят разнообразия, частей, множественности. Аристотель различал Е. как акциденцию множества и как Е. само по себе (т. е. как непрерывность, субстрат) и классифицировал его на виды: нумерическое, эйдетическое, формально-родовое и пропорциональное. Он также допускал возможность мыслить Е. как нечто целое, единичное или как общность.
В диалоге "Парменид" Платон поставил проблему, как совместить неподвижное и сплошное бытие с чувственным многообразием окружающего нас мира, как связать между собой Е. и многое. Этой проблемой живо интересовались Плотин, Ямвлих, Прокл, Дамаский и другие неоплатоники. Если многое невозможно помыслить без идеи Е., тогда надо допустить, что многое - результат эманации Е.; в конечном счете всякое многое вторично и возвращается непостижимым путем в Е. Неоплатоники мыслили Е. как "сверхбытие", придавали ему теологический характер и отделяли его пропастью от "многого". Они объявили Е. символом подлинной простоты, непостижимости, первопричиной всякого единения. Е. - высший принцип, оно предшествует всему, вечно существует до всяких частей и множеств. Не будучи ни субстанцией, ни жизнью, ни умом, ни вещью, Е. незримо присутствует во всем. Все сущее эманирует из Е. - тогда Е. становится (через число как эйдос) одним как единым и многим.
Спиноза понимал под Е. субстанцию, которую мыслил как простое, вечное, бесконечное, внутреннее, но в то же время допускал, что в ней есть бесконечная дифференциация на индивиды, на многое. Его волновала проблема совмещения бесконечного и конечного и возможность конечного человека познавать Бога. В индийской философии (веданта) бытует взгляд, что континуум - видимость и нет ничего, кроме Бога; Бог - Е., но не творец многого, поскольку многое - это только наша иллюзия.
Д. В. Пивоваров
В диалоге "Парменид" Платон поставил проблему, как совместить неподвижное и сплошное бытие с чувственным многообразием окружающего нас мира, как связать между собой Е. и многое. Этой проблемой живо интересовались Плотин, Ямвлих, Прокл, Дамаский и другие неоплатоники. Если многое невозможно помыслить без идеи Е., тогда надо допустить, что многое - результат эманации Е.; в конечном счете всякое многое вторично и возвращается непостижимым путем в Е. Неоплатоники мыслили Е. как "сверхбытие", придавали ему теологический характер и отделяли его пропастью от "многого". Они объявили Е. символом подлинной простоты, непостижимости, первопричиной всякого единения. Е. - высший принцип, оно предшествует всему, вечно существует до всяких частей и множеств. Не будучи ни субстанцией, ни жизнью, ни умом, ни вещью, Е. незримо присутствует во всем. Все сущее эманирует из Е. - тогда Е. становится (через число как эйдос) одним как единым и многим.
Спиноза понимал под Е. субстанцию, которую мыслил как простое, вечное, бесконечное, внутреннее, но в то же время допускал, что в ней есть бесконечная дифференциация на индивиды, на многое. Его волновала проблема совмещения бесконечного и конечного и возможность конечного человека познавать Бога. В индийской философии (веданта) бытует взгляд, что континуум - видимость и нет ничего, кроме Бога; Бог - Е., но не творец многого, поскольку многое - это только наша иллюзия.
Д. В. Пивоваров
Источник: Современный философский словарь
ЕДИНОЕ
центр. категория философии неоплатонизма, обозначающая начало всякого множества, всякого бытия и ума (нуса), предшествующее им и превосходящее их. Будучи в конечном счете причиной всякой вещи, Е. не есть та или иная вещь, хотя именно благодаря Е. всякая вещь есть то, что она есть, а не иное (ср. определение Е. у Николая Кузанского как «неиного»).
Концепция Е. формируется в платонизме в процессе онтология, («теологич.») толкования платоновского «Парменида». Сверхбытийное понимание Е. наметилось, возможно, уже в неопифагореизме, однако еще в среднем платонизме Е. - атрибут «первого бога», к-рый есть одновременно бытие и ум. Впервые отчетливую концепцию Е. дал Плотин («Эннеады» V 1, 8), к-рый, исходя из «Парменида», провел различие между стоящим во главе иерархии универсума «Е. как таковым», «Е.-многим», или умом, и «Е. и многим», или душой (ср. «Парменид» 137 с, 144 е, 155 е). «Многое и Е.» и «многое как таковое» Плотин понимал соответственно как овеществленный эйдос и как тела, а Прокл - как тела и как материю. С развитием неоплатонизма (Ямвлих, Прокл, Дамаский) все более подчеркивается пропасть между Е. и сферой ума и бытия, непостижимость Е. умом. Душа, сосредоточившись на Е. в умной молитве, обретает его в сверхумном экстазе, но, не выдерживая непосредств. предстояния единому, к-рое появляется над горизонтом умабытия как «солнце из океана» (ср. Гомер, Илиада 8, 422), «теряет крылья» (ср. Платон, «Федр» 246 с) и вновь оказывается в пределах умопостигаемого или даже чувств. космоса, причем не может рассказать о виденном.
Восходящее к «Пармениду» апофатич. учение о Е. определило всю неоплатонич. традицию. Однако в неоплатонизме имеется и катафатич. учение об «Е. благе», проводившееся с помощью принципа аналогии
(Е. так же соотносится с умопостигаемым бытием, как солнце с чувств. бытием) на основе ряда платоновских текстов: «Государства» ( 506-509 с), 2-го «Письма» [иерархия трех принципов, из к-рых высший - «царь всего» (312 с) - был истолкован как Е.], анализа понятия блага в «Филебе» (20 в - 21 е), разработки соотношения Е. и бытия в «Софисте» (243d - 250d) и др.
В христ. теологии начиная с Евсевия Кесарийского (Ргаер. ??. XI 20) устанавливается соответствие между Е. и первым лицом Троицы (отцом как безначальным первоначалом). Неоплатонич. учение о Е. оказало сильное влияние на Псевдо-Дионисия Ареопагита (особенно в трактате «Мистич. теология») и всю традицию ср.-век. апофатической теологии.
Концепция Е. формируется в платонизме в процессе онтология, («теологич.») толкования платоновского «Парменида». Сверхбытийное понимание Е. наметилось, возможно, уже в неопифагореизме, однако еще в среднем платонизме Е. - атрибут «первого бога», к-рый есть одновременно бытие и ум. Впервые отчетливую концепцию Е. дал Плотин («Эннеады» V 1, 8), к-рый, исходя из «Парменида», провел различие между стоящим во главе иерархии универсума «Е. как таковым», «Е.-многим», или умом, и «Е. и многим», или душой (ср. «Парменид» 137 с, 144 е, 155 е). «Многое и Е.» и «многое как таковое» Плотин понимал соответственно как овеществленный эйдос и как тела, а Прокл - как тела и как материю. С развитием неоплатонизма (Ямвлих, Прокл, Дамаский) все более подчеркивается пропасть между Е. и сферой ума и бытия, непостижимость Е. умом. Душа, сосредоточившись на Е. в умной молитве, обретает его в сверхумном экстазе, но, не выдерживая непосредств. предстояния единому, к-рое появляется над горизонтом умабытия как «солнце из океана» (ср. Гомер, Илиада 8, 422), «теряет крылья» (ср. Платон, «Федр» 246 с) и вновь оказывается в пределах умопостигаемого или даже чувств. космоса, причем не может рассказать о виденном.
Восходящее к «Пармениду» апофатич. учение о Е. определило всю неоплатонич. традицию. Однако в неоплатонизме имеется и катафатич. учение об «Е. благе», проводившееся с помощью принципа аналогии
(Е. так же соотносится с умопостигаемым бытием, как солнце с чувств. бытием) на основе ряда платоновских текстов: «Государства» ( 506-509 с), 2-го «Письма» [иерархия трех принципов, из к-рых высший - «царь всего» (312 с) - был истолкован как Е.], анализа понятия блага в «Филебе» (20 в - 21 е), разработки соотношения Е. и бытия в «Софисте» (243d - 250d) и др.
В христ. теологии начиная с Евсевия Кесарийского (Ргаер. ??. XI 20) устанавливается соответствие между Е. и первым лицом Троицы (отцом как безначальным первоначалом). Неоплатонич. учение о Е. оказало сильное влияние на Псевдо-Дионисия Ареопагита (особенно в трактате «Мистич. теология») и всю традицию ср.-век. апофатической теологии.
Источник: Советский философский словарь
ЕДИНОЕ
ЕДИНОЕ (??), одно из фундаментальных понятий классической греческой философии. Единое мыслится в качестве начала неделимости, единства и целостности как реально сущего (вещи, души, сознания), так и идеального бытия (закон, число). В математике единое (единица) служит началом и мерой числа, которое, по определению Евклида, есть «множество, составленное из единиц» («Начала», 7, опр. 2); в геометрии, астрономии, музыке единица - мера величины (длины, площади, скорости, долготы звука и т. п.), однородная с измеряемой величиной. Для философии понятие единого так же важно, как и понятие бытия; в зависимости от того, какое из этих понятий признается верховным началом, можно говорить о двух типах метафизики - метафизике единого (генологии) или метафизике бытия (онтологии). К представителям генологии следует отнести Парменида, Платона, неоплатоников, к представителям онтологии в этом специальном смысле —Аристотеля и перипатетиков. Начало обсуждению понятия единства и единого в античной философии положили пифагорейцы и элеаты. У пифагорейцев понятие единого, монады, служит началом числа, а число есть условие возможности всякого знания. У элеатов понятие единого и сущего употребляются как синонимы. Согласно Пармениду, бытие едино, а множественность есть небытие (мир мнения). Если у Парменида единое выступает как главный предикат бытия, то уже Зенон Элейский мыслит его, скорее, как субъект, как сущность, сближаясь в этом отношении с пифагорейцами, которые мыслили единое как сущность, вследствие чего и число у них составляло сущность всех вещей (Arist. Met. I, 5). Отправляясь от пифагорейцев и элеатов, Платон тоже рассматривает единое как сущность: «Что единое есть сущность, а не что-то другое, что обозначается как единое, это Платон утверждал подобно пифагорейцам» (Met. I, 6). Однако при этом Платон вскрывает трудности, связанные с понятием единого и вносит существенные изменения в его толкование элеатами. В диалоге «Ларменид» он показывает, что единому невозможно приписать никакого предиката, ибо всякое высказывание о едином делает его многим. Утверждая, что «единое существует», мы приписываем ему предикат бытия и, следовательно, мыслим «два» - единое и бытие, а двоица, как учили еще пифагорейцы, есть начало множественности. «Единое, раздробленное бытием, представляет собой огромное и беспредельное множество» (Parm. 44e). Переход от единого к бытию (т. е. к «двум») есть принцип порождения числа и устранения единого как единого. Отсюда Платон делает вывод: раз «существующее единое» - уже не едино, значит, единое не есть бытие, оно сверх-бытийно. В качестве такового оно не может быть и предметом мысли, ибо мысль о едином - это уже «два»; следовательно, единое непостижимо для мышления, предметом же последнего может быть только сущее (бытие). Критикуя платоновскую онтологизацию идей, Аристотель отвергает онтологический статус единого, не признавая его сущностью. Ни единое, ни бытие не имеют, по Аристотелю, самостоятельного существования помимо единичных вещей. Если бы единое существовало как само по себе единое, то не могло бы существовать ничего иного помимо него (Met. Ill, 4). В первичном смысле едиными называются вещи, сущность которых одна и не допускает деления. Напр., «если что-то не допускает деления как человек, то оно один человек; если же не допускает деления как живое существо, то оно одно живое существо; а если - как величина, то оно одна величина» (V, 6). Отсюда четыре основных значения единого: непрерывное (???????), целое (????), общее (???????) и единичное (???´ ???????). Два первых - непрерывное и целое - связаны с единством движения, два последующих - с единством мысли; и общее и единичное едины потому, что едино их определение: единичное неделимо по числу, а общее — по виду. Во всех областях сущего единое, по Аристотелю, служит первой мерой для каждого рода, а главным образом для количества. «Мера есть то, чем познается количество, а количество... познается или через единое, или через число, а всякое число - через единое... а потому единое есть начало числа как такового» (X, 1). Единое, таким образом, не есть сущность, но в то же время оно не может быть и родовым понятием: «ни единое, ни сущее не могут быть родом для вещей» (III, 3), ибо если бы единое и сущее были родом, то видовые отличия не были бы ни единым, ни сущим, а это не так. Не будучи родами, единое и бытие - наиболее общие из всех предикатов: они присутствуют во всех категориях, но ничего не прибавляют к их содержанию. В этом - принципиальное сходство этих высших понятий. «Единое некоторым образом означает то же самое, что и сущее, это ясно из того, что оно сопутствует категориям в стольких же значениях, что и сущее, и не подчинено ни одной из них...» (X, 2) Размышляя в духе платоновской ноологии, Плотин мыслит единое как верховное начало сущего, трансцендентное ему, как ?? ???????? ??? ?????? («то, что по ту сторону бытия»). «Выше сущего стоит Первоединое... второе место после него занимает сущее и ум, а третье - душа» (Enn. V 1, 10). Вслед за Платоном Плотин понимает единое как самостоятельное начало, субстанцию, а не предикат, как абсолютно простое, неделимое начало. Оно не имманентно тому, что из него происходит; его не следует называть ни умом, как это делает Аристотель (имеется в виду «вечный двигатель»), потому что ум предполагает множественность, ни даже благом, если под благом разуметь то, что входит в состав сущего, - разве что понимать благо как трансцендентное бытию. Единое, по Плотину, ни в чем не нуждается и ни к чему не стремится, оно выше ума и знания, а потому неизреченно и непостижимо. Ум есть первый акт или первая энергия Единого и происходит из его преизобильной полноты путем эманации, подобно тому как свет истекает из солнца. Только благодаря тому, что сущее причастно Единому, оно составляет нечто целое, универсум. Ум как ближайшее к Единому бытие тождественно с ним по единству, но отличается от него по множеству: Плотин называет ум «всеединством» (?? ????? - единое-все), поскольку он содержит в себе целокупность сущего. В результате, перед Плотином (как и перед неоплатонизмом в целом), встает задача объяснить, каким образом из абсолютно Единого может происходить отличное от него и противоположное ему множество. Сложность здесь как в том, что Единое мыслится порождающим нечто противоположное себе, так и в том, что, лишенное каких-либо определений, Единое не может быть иным ни для чего, в т. ч. для следствий, происходящих из него (ср. Plat. Parm. 139e). По убеждению неоплатоников, никакая вещь не может быть не единой, т. к. утрата единства означает также и утрату бытия. Следовательно, происходя из Единого и делаясь иными по отношению к нему, вещи должны одновременно оставаться в Первоначале. Плотин приходит к выводу, что Единое должно быть не только трансцендентным, но и имманентным началом (ср.: Епп. III 9, 4, 1: «Почему из Единого - многое? Потому что Единое повсюду»). Оно порождает бесконечное многообразие существующего тем, что присутствует везде: «Нет того, в чем его не было бы. Оно наполняет все... Не следует искать ничего вне его, но внутри него все следующее за ним. Все внешнее есть оно само -всеобщий охват и мера» (III 9, 4, 6; VI 8, 18, 1). Впрочем, если бы Единое было только повсюду, оно стало бы всем, и это нарушило бы его абсолютную простоту и трансцендентность, поэтому оно также «нигде», и все происходящее от него - ему иное. Т. обр., Единое - «везде и нигде» (VI 8, 16,1), подобно центру круга, присутствующему одновременно и в каждой точке окружности, и ни в одной из них. Еще один способ решить проблему происхождения множества из Единого - приписать Единому бесконечность (???????): «Можно, пожалуй, называть его бесконечным (???????), но... не в смысле величины или массы, а в смысле необъятности его силы» (VI 9, 6). Производя из себя Ум, Душу и телесный космос, Единое никак не меняется, поэтому процесс эманации его порождений оказывается вечным. Отсюда Плотин делает вывод о бесконечной порождающей силе (???????) Единого, полагая, что эта сила дает начало материи - принципу множества, проявляющемуся как в сфере умопостигаемого бытия (в виде многообразия идей), так и в чувственно воспринимаемом космосе (в виде непрекращающейся изменчивости тел и их бесконечной делимости на все новые и новые части) (II 4, 15, 17-20). Впоследствии эта идея получила свое развитие у Сириана и Прокла, которые превратили беспредельную силу Единого в самостоятельную ипостась (???????????, «само по себе беспредельное») и признали ее вместе с «самим по себе пределом» (?????????) — одним из первых порождений Единого. Автор анонимного комментария к «Пармениду», приписываемого Порфирию, разрабатывает несколько иное учение о Едином, избегая абсолютизации ипостасей и подчеркивая их взаимную проницаемость. Так, Единое, по его убеждению, не может отличаться от своего первого порождения, Ума, поскольку любое отличие подразумевает определенные ограничения, а ограничения могут быть применимы только к следствиям Единого, а не к нему самому. Однако и тождественным Уму Единое, в качестве его причины, быть не может. В результате оно оказывается различенным единством двух начал: сверхсущей «идеи бытия», которая сама еще не является бытием, и Ума на стадии пребывания (????), когда его мыслящий аспект еще не отличается от мыслимого (In Parm. 13, 34-14, 5). Такое учение о Первоначале подверглось резкой критике со стороны последующих неоплатоников (Ямвлих, Прокл, Дамаский), поскольку, по их мнению, оно уничтожало трансцендентность и абсолютную непостижимость Единого. Ямвлих предложил собственную теорию Первоначала, в которой трансцендентность Единого была доведена до такой степени, что вместо одного Единого у Ямвлиха оказывалось как бы два: одно - «совершенно несказанное» и не определяемое ни в качестве причины чего бы то ни было, ни в качестве противоположного множеству единства, и другое - именуемое Единым в собственном смысле, начало и причина Ума и предмет его созерцания (ар. Damasc. De princ. I, 86, 3-87, 24). Свое логическое продолжение и завершение неоплатоническое учение о Едином находит у Прокла. В «Началах теологии» и «Комментарии к "Пармениду"» он в предельно сжатом виде обосновывает необходимость того, чтобы Первоначало всего сущего было абсолютным единством. В самом деле, Первоначало может быть: 1) либо чистым множеством, совершенно лишенным единства; 2) либо множеством, причастным единству; 3) либо единством, имплицитно содержащим в себе множество; 4) либо чистым единством, совершенно непричастным множеству. Первые два варианта не подходят, ибо «всякое множество каким-то образом причастно единому» (Inst. th. 1), а третий - поскольку единство, содержащее в себе множество, является неким целым, а входящее в него множество - частями или элементами этого целого; но чтобы элементы множества могли объединиться и стать чем-то одним, они должны приобщиться к некоей заранее существующей единой и неделимой идее - «целому до частей» (Inst, th. 67), т. е. к Единому как таковому. Поэтому остается последний, четвертый, вариант: первоначалом всего может быть только абсолютное единство, лишенное какой бы то ни было множественности и не являющееся чем-то еще помимо единого. Такое Единое не противоположно множеству - иначе Единое и многое были бы равноправными началами, что предполагало бы возможность существования множества, совершенно независимого от единства. Но поскольку это невозможно и поскольку множество - после Единого, то у него самого нет противоположности, т. е. в строгом смысле помимо него ничего не существует. Проблему существования иного по отношению к Единому мира Прокл решает при помощи понятий возможного и действительного: Единое есть действительность (????????) всего того, чем его следствия являются в возможности. Как сущее в действительности, оно способно привести к осуществлению также и иное себе, оформив его в соответствии с тем, чем само является в первую очередь, т. е. сообщив иному единство. Это означает, что в своей действительности (= действии) Единое содержит возможность существования внешних по отношению к себе следствий (Inst. th. 78). Единое является не только источником исхождения всего сущего, но и целью всеобщего возвращения, и в этом смысле оказывается тождественным Благу (?? ??????). Прокл доказывает это следующим образом: для всякой вещи благом является то, что сохраняет ее сущность, но именно благодаря единству сущность каждой вещи сохраняется от распада и рассеяния, следовательно, благо и единое тождественны, точнее, представляют собой два разных имени одного и того же первоначала (Inst. th. 13; Th. PI. ?, 38, 2-12). Бытие любой вещи обеспечивается причастностью к единому, значит, Единое само по себе выходит за пределы всякой сущности и бытия (??????????). Действительно, поскольку быть единым и просто быть -не одно и то же, то бытие и Единое должны или оба являться первоначалами, что невозможно, так как первоначало - одно, или одно из них должно быть раньше другого. Но бытие не может быть раньше Единого, так как нуждается в единстве, чтобы быть, первоначало же не должно нуждаться ни в чем, следовательно, Единое должно быть раньше и выше бытия (Inst, th. 115). Единое находится также и за пределами всех умных сущностей, поскольку мыслящий самого себя и действующий относительно самого себя ум не един, а множественен; но всякое множество вторично по отношению к единству, следовательно, Единое - раньше ума (Inst. th. 20; Th. PL II, 36, 17-25). A раз Единое превышает и ум, и умозрение, то оно совершенно непознаваемо и неименуемо (???????? ????????, ????????, ??????? - Th. PL III, 29, 12), так что говорить о нем можно либо путем отрицания любых определений (как в 1-й гипотезе платоновского «Парменида»), либо путем аналогий (сравнение Единого с солнцем в «Государстве»). Называя первоначало Благом, мы всего лишь говорим о нем как о цели всеобщего возвращения, а называя его Единым, противопоставляем его множественности происходящего из него сущего. Но поскольку в строгом смысле оно не противоположно чему бы то ни было, то чтобы подняться к нему, нужно выйти за пределы всякой противоположности и превзойти любое утверждение и отрицание. Лит.: Wyller ?. ?. Piatons «Parmenides» in seinem Zusammenhang mit «Symposion» und «Politeia». Interpretationen der Platonischen Henologie. Oslo, 1960; Elders L. Aristotle´s Theory of the One. Assen, 1961; Hager F. P. Der Geist und das Eine. Untersuchungen zum Problem der Wesensbestimmung des h?chsten Princips in der Griechischen Philosophie. Bern, 1970; HadotP. Eine (das), Einheit [I]-HWPh, Bd. 2,1974, S. 361-367; WyllerE.A. Henologie, -Ibid., Bd. 3, 1972, S. 1059-1060; RistJ. M. The Neoplatonic One and Plato´s «Parmenides», -ТАРА 93, 1963, p. 389-401; Idem. The One of Plotinus and the God of Aristotle, - RMet 27, 1973, p. 75-87; Trouillard J. L´Un et l´?me. P., 1972; Beierwaltes W. Denken des Einen. Fr./M., 1985; Bussanich J. The One and its Relation to Intellect in Plotinus. A preliminary Study. Leiden, 1988; Dillon J. Porphyry´s Doctrine of the One, - ?????? ????????? / Chercheurs de sagesse. Hommage ? Jean P?pin. Publ. sous la dir. de M.-O. Goulet-Caz?, et al. P., 1992, p. 356-366; Halfwassen J. Der Aufstieg zum Einen. Untersuchungen zu Piaton und Plotin. Stuttg., 1992 (M?nch.; Lpz., 20062); Meijer P. A. Proclus´ Introduction of the One in his «Theologia Platonica»: Some Unorthodox Views on the Nature of the One, - AncPhil 23, 2, 2003, p. 395-415; Месяц С. В. Трансформация античного понимания Абсолюта в христианском богословии IV в., - Космос и ДУША, 2005, с. 823-858. П. П. ГАЙДЕНКО